День Астарты - Страница 296

296

Акватория севернее Тимора.

Садай Илимгау, первый помощник капитана индонезийского вертолетоносца «Бекан», искренне уважал своего шефа, капитана Ахмата Байонга. Садай попал на серьезный боевой корабль недавно, и был слишком неопытным для должности второго лица на мостике. Только благодаря разумному и неизменно спокойному стилю руководства каперанга Байонга, молодой кавторанг Илимгау смог всего за месяц подтянуться до должного уровня, и в ходе операции в Брунее, уже выглядел достойно. Молодого Кавторанга часто коробил демонстративный цинизм шефа, но он все равно старался находиться по возможности рядом с Байонгом и набираться опыта. Вот и теперь шеф, обозрев в бинокль виднеющийся в четверть-ста милях прямо по курсу островок Батек, отпустил предельно-циничное замечание о контр-адмирале Менанге, который сейчас находился на флагмане эскадры — эсминце «Керадж».

— Есть люди, — сказал Ахмат Байонг, — которых назначают командирами за ум, а есть — которых назначают за глупость. Это диалектика. Ее придумали древние греки.

— Ахмат-тван, а что он делает неправильно?

— Все, — лаконично ответил каперанг.

— А что бы вы делали на месте Менанга? — осторожно спросил Садай.

Байонг в показном ужасе выпучил глаза.

— Сохрани Аллах от того, чтобы попасть на такое место. Оно для тех дураков, которые получают дурацкие приказы и по-дурацки их выполняют, а потом у других, самых главных дураков, есть, на кого свалить свою дурь.

— Дурацкий приказ? — переспросил кавторанг.

— Конечно, дурацкий. Если требовалось раздолбать восточных тиморцев, то надо было подойти в середине ночи, врезать по ним ракетами с полста миль, потом дочистить с вертолетов и из арт-установок, высадить десант, а дальше дипломаты бы как-нибудь отмазались. А вот хрен. Нас отправляют в светлое время суток, и приказывают сперва оценить обстановку, а потом взять под защиту наши территории на Тиморе. Причем спорные территории, такие, как Оекуси и Батек, в этом приказе считаются нашими. Полный кретинизм! Воевать и трахаться, надо или по-настоящему, или никак. А если путать секс с онанизмом, а войну с адвокатурой, то обязательно получишь по яйцам.

— Но мы же не хотим развязать большую войну, — возразил Садай.

— Если не хотим, так не хрен средь бела дня тащить эскадру к спорным территориям.

— Но Ахмет-тван, не отдавать же их просто так!

— Лучше отдать просто так, чем отдать, получив по яйцам, — отрезал Байонг.

— От кого? — удивился кавторанг, — Что могут красные кхмеры против нашей эскадры?

Командир авианосца громко фыркнул.

— При чем тут красные кхмеры? Они вообще пешки, как и наши сраные борцы за веру. Дело не в них, а в том, у кого первого сдадут нервы. И у наших очкастых умников в Джакарте нервы оказались хлипкие. Поэтому мы получили дурацкий приказ, поэтому эскадрой командует Менанг, и поэтому мы сейчас окажемся в глубокой заднице.

— Ахмет-тван, я, конечно, не одобряю методы «Тахрира», но парламентская фракция «Справедливость», которая их поддерживает… Я не знаю точно, как это говорится на политическом языке, но, в общем, они по-своему болеют за нацию…

— Это нация болеет ими, — оборвал каперанг, — Они холера. Это из-за них мы просрали восточный Тимор, просрали Ириан, просрали Роти, а сейчас просрем что-нибудь еще. Запомни, Садай: времена, когда войну выигрывал тот, кто собрал самую большую толпу мудаков, кричащих «Кто-то-там акбар!», давно прошли. Кого-то там, наверху, задолбали эти крики. Он и так знает, что он великий, а эти болваны, которые кричат под руку, его нервируют. Общаться с богом — если, конечно, ты в него веришь, следует в семейном кругу, а не на площади, не в парламенте, и тем более, не на войне.

— А мне казалось… — начал кавторанг Илимгау, но договорить не успел.

На поверхности моря вдруг возник (или выскочил, или надулся) красно-белый шар диаметром в рост человека, и из мощного динамика заскрипел механический голос.

«Внимание! Вы приблизились к границе акватории Восточно-Тиморского Союза, закрытой из-за боевых действий. Предлагаем вам немедленно изменить курс. Мы не хотим применять силу, и надеемся, что вы добровольно последуете нашему совету».

Робот сделал паузу и начал повторять текст еще раз, но с эсминца раздалась очередь автоматической пушки, и шар лопнул, разбросав по волнам лоскутки оболочки.

— Теперь Менанг-тван довыебывался, — прокомментировал Ахмет, и поднес к глазам бинокль, осматривая акваторию против часовой стрелки — с юга к востоку.

— Подумаешь, расстреляли буй с голосовым роботом, — возразил Садай.

— Возьми бинокль, и посмотри вон туда, — ответил каперанг, махнув рукой на восток.

Впрочем, кое-что было видно уже и без бинокля. По всей двадцатимильной ширине пролива между Алором и Тимором, с поверхности моря поднималось что-то вроде множества капель сюрреалистического косого дождя, который решил вдруг идти не сверху вниз, как полагается по закону гравитации, а наоборот снизу вверх. В бинокль можно было рассмотреть, что на самом деле, он состоит не из капель, а из достаточно крупных твердых предметов с четкой геометрической формой. Они взлетали с моря широкими шеренгами, с просветами и интервалами метров двести.

— Что это за дьявольщина? — тихо спросил кавторанг.

— Дроны, — спокойно ответил Байонг, — Те, которых большинство, они в форме «H», это бомберы. Те, что в форме «V» — штурмовики, они подавят ПВО. А похожие на ромбы — истребители. Они на случай, если наш великий флотоводец сдуру прикажет поднять в воздух вертолеты. Хотя, наверное, он уже сидит в гальюне со спущенными штанами.

296