День Астарты - Страница 135

135

— Это тривиально, — сказал доктор Роквелл, — Давайте, поставим мысленный эксперимент, как любит делать коллега Йан. Мы сообщили ООН и прочему ЮНЕСКО об этом проекте. Что они сделают?

— Обосрутся, — лаконично ответила Гвен.

Новозеландец широко улыбнулся и похлопал в ладоши.

— Крепко сказано, но по сути, верно.

— Извините, — вмешалась Жанна, — Но это нормальная реакция. Когда я здесь впервые услышала об эксперименте, я тоже… Как бы сказать культурно…

— Никак, — перебил Фрэдди, отхлебнув подозрительно-синего напитка из пол-литрового стакана, — Ты сказала: «Oh! Shit!» и только. Вот это действительно нормальная реакция. Тебе не пришло в голову кричать: «Караул! Что будет с международными финансами и сложившимися на мировом рынке ценами?! Биржевой кризис обрушит хрупкое галактическое равновесие, построенное титаническими усилиями лучших умов человечества!».

— Нет, я еще много чего сказала. В частности, о том, где гарантии, что ваша космическая игрушка не бабахнет каким-нибудь концом по старушке-Земле.

— Гарантия — известные нам законы небесной механики, — заметил Роквелл.

Жанна протестующе помахала в воздухе вилкой.

— Я уважаю небесную механику, но откуда вы можете точно знать, как она отреагирует на такое грубое вмешательство? Прецедентов еще не было!

— Нет, были, — возразил он, — События такого масштаба обычны для Солнечной системы. Пример: падение комет на Юпитер в 1994 и 2009 годах. Кометы для внутренней области Солнечной системы — это чужаки, так что их удары по планетам можно считать внешним воздействием.

— А какой был там тротиловый эквивалент? — поинтересовалась Гвен.

— Не помню точно… Коллега Аливо, вы не подскажете…?

Чилийский астрофизик кивнул и сообщил.

— Взрыв самого крупного из фрагментов кометы Шумейкера-Леви в 1994 был эквивалентен шести миллионам мегатонн тротила. Всего упал двадцать один фрагмент. Коллега Роквелл прав: это — ординарное космическое событие. Что касается эксперимента «Астарта», то там эквивалентная мощность окажется больше на два — три порядка. Подобное событие для Солнечной системы я бы назвал сравнительно редким, но никак не уникальным.

— А ничего, что вы работаете с точностью плюс-минус два слона? — спросила Жанна, — Это же не маленький «бумм!» вроде тех, какие наш учитель химии показывал в школе на уроках, чтобы как-то заинтересовать нас, балбесов.

— Мы работаем с запасом, — пояснил доктор Папай, — Кроме того, вокруг нас в космосе нет супермаркета, где можно выбрать в точности такой шарик для боулинга, который нам нужен, согласно расчетам коллеги Роквелла.

— Большая удача, что хотя бы такой шарик нашелся, — добавила Дейдра.

Доктор Папай шутливо погрозил новозеландке пальцем.

— Не надо говорить об удаче раньше времени. Будущее туманно.

— Удача — штука относительная, — заметила суб-лейтенант Нахара, — с пугающей скоростью работая вилкой над кулинарным шедевром доктора Шана, — Когда говорят: «удачный выстрел снайпера», то имеют в виду, что повезло ему, а не фигуре, оказавшейся в прицеле.

— Леди офицер смотрит в корень, — объявил доктор Роквелл, — Говоря о реакции международных политических институтов, я имел в виду именно это.

— Они и есть фигуры в прицеле? — уточнила Жанна.

Новозеландец коротко кивнул и отправился к кофеварке. Дейдра Вакехиа снова потянулась, зевнула и немного лениво прокомментировала:

— Давно пора смыть эти авгиевы конюшни в канализацию.

— Вообще-то, по легенде, конюшни не смыли, а промыли, — педантично уточнил доктор Аливо, — Геракл перекрыл какую-то реку, не помню, какую именно, и направил ее воды в конюшни, которые были на тот момент так основательно… Э-э… Вы понимаете… Что традиционные методы уборки уже не дали бы результата.

— Вот-вот! Я это и хотела сказать.

— А что такого произойдет с международными институтами? — спросила Гвен.

— Сейчас попробую объяснить, — сказал Роквелл, возвращаясь за стол с полной чашечкой и сразу же отхлебывая почти четверть ее содержимого, — Вспомним мировой порядок, существовавший до начала колонизации Северной Америки. Старый Свет был вполне стабильной помойной ямой, в которой уже несколько веков не происходило ничего существенного, кроме вялого гниения. Заморские колонии европейских монархий были просто далекими выселками, а военные конфликты давно превратились в дружеские междусобойчики каких-нибудь потомственных дегенератов, вроде Габсбургов или Гогенцоллернов. Вдруг, за океаном возникает альтернативная территория, деятельные жители которой, отфильтрованные позитивной селекцией из европейского планктона, дружно говорят этим столпам старого мирового порядка: «А шли бы вы все на…». И немедленно после этого, Европа взрывается революциями, королям начинают рубить головы на площадях… В общем, происходит смена стиля.

Доктор Аливо, успевший за это время раскурить огромную кубинскую сигару, саркастически хмыкнул и ехидно заметил:

— Во всей этой красивой теории есть один неустранимый парадокс: наш проект финансируют не марсиане, а земные правительства и бизнес-группы. Те самые круги, которые поддерживают нынешний мировой экономико-политический порядок и его международные институты. Получается, что одной рукой они за такой порядок, а другой рукой — за его разрушение.

— А что вас удивляет? — спросил Роквелл, — История повторяется. В XVIII веке, когда Североамериканские штаты боролись за свое существование, Франция и Испания поддержали их военной силой. Ясно, что Людовик XVI и Карл III не питали никакой симпатии к либертальным идеям Декларации Независимости и встали на сторону мятежной колонии только чтобы ослабить Англию.

135